Открытые безжизненные глаза были навечно устремлены в никуда, а гладкая шерсть под ладонью дарила покой. Он гладил еще теплый труп собаки и удивлялся, откуда у бездомной шавки такая мягкая шерсть. Его ждали дела, но он все также сидел на коленях в грязи возле мертвой собаки. Его руки были в крови, также как и стены этого грязного проулка. Здесь же валялись пять обезображенных трупов - точно там, где их настигла рука демона. В голове было пусто. Ни криков боли, ни хруста позвонков или треска рвущихся мышц. Только предсмертный визг животного, который тоже постепенно сходил на нет.
Привычного ощущения удовлетворения не приходило. Обычно после подобного ему становилось хорошо: сердце учащенно билось, по телу пробегали волны легкого электричества и в месте с тем прокатывалась волна горьковатой сладости. Но это было не обычном желанием причинять боль, а вспышкой гнева. Это удивляло. Уже давно он не терял самообладания, и вдруг убийство некому не нужного, ни для кого ничего не значащего дворового пса выбило его из колеи. Похоже было не просто на месть, а почти что на правосудие. Эта мысль заставила его улыбнуться уголками губ.
- Чистилище должно платить мне за то количество ублюдков, которых я к нему отправляю, - объяснил мертвой собаке он и наконец встал. - Мне пора. Тебе тоже.
Бледная тень в пасмурном свете последовала за своим хозяином. Она скользнула сначала по обезглавленному толстяку, потом по лысому висельнику со вспоротым животом и скрылась в более густой тени дома, напоследок чуть задержавшись на водосточной трубе, из которой торчала чья-то рука. Не оборачиваясь силуэт ее хозяина пропал в мрачном лабиринте этого богом забытого городка, а затянутое, словно покрывалом, небо все никак не могло решиться залить ли ему все произошедшее дождем или солнечным светом.